ИИ-конспект
Города-заводы: наследие плановой экономики
Моногород — это муниципальное образование, где налоговые доходы генерирует одно градообразующее предприятие или узкий набор предприятий, от них же зависит и занятость населения. В официальной практике под моногорoдом понимают населённые пункты, где более 20% трудоспособного населения работают на одном предприятии или которые включены в государственный перечень моногородов. Такое гео-экономическое устройство порождает сильную взаимозависимость между судьбой предприятия и судьбой города: при падении производства немедленно страдает бюджет, соцсфера и городская инфраструктура.
В СССР этот подход был повсеместным: сотни посёлков и городков строились вокруг металлургических комбинатов, обогатительных фабрик, целлюлозных заводов и транспортных узлов. После приватизации и рыночных шоков 1990-х многие предприятия сократили производство или изменили профиль, но сама привязка кадров, инфраструктуры и соцуслуг к отрасли сохранилась — и дала старт современной проблематике моногородов.
На сегодняшний день в России насчитывается 321 моногород, в которых проживает 10% населения страны. Моногорода разбросаны по всей России: от европейской части до Дальнего Востока, с концентрацией в ресурсных регионах и индустриальных центрах — Урал, Сибирь, Север, Поволжье. Некоторые из них — крупные промышленные центры с высокой стратегической значимостью, многие — небольшие города с серьёзной зависимостью от одного работодателя.
Моногорода в ловушке: почему монопрофильная модель больше не работает
Немного статистики: по данным на 2024 год, 8,4 млн человек живут в моногородах со «сложным социально-экономическим положением» или рисками его ухудшения. Болезненной проблемой для моногородов является отток молодёжи и экономически активного населения. За последние 10 лет в 92% моногородов фиксировалось сокращение населения — более 700 тыс. человек уехали в другие населённые пункты, а в примерно 70% моногородов средние зарплаты ниже отраслевого уровня в регионе, по данным исследования РБК. Таким образом, проблема не эпизодическая — она системная и затрагивает миллионы людей.
Современные моногорода России сталкиваются с комплексом взаимосвязанных проблем, коренящихся в их экономической модели. Главная уязвимость заключается в тотальной зависимости от единственного градообразующего предприятия (ГОП). Эта зависимость проявляется в том, что бюджет города, занятость и социальная стабильность напрямую связаны с конъюнктурой одной отрасли. В условиях кризиса это грозит городу массовой безработицей и социальным коллапсом, как это, например, происходило в Пикалево (Ленинградская область), где в 2008 году во время мирового финансового кризиса закрылось сразу три крупных предприятия.
По мнению социолога, профессора университета AlmaU Александра Вилейкиса, сама логика существования таких поселений сегодня противоречит современной экономике:
«Город-функция мог существовать в рамках советской плановой системы, где он выполнял чётко определённую роль. Но в динамичной среде моногород теряет устойчивость, потому что не успевает адаптироваться к изменениям».
В беседе с «Аргумент Медиа» эксперт отметил, что катастрофа 1990-х — следствие отсутствия механизма адаптации: предприятия закрывались, и города стремительно пустели.
Урбанист, специалист по городским коммуникациям Елена Верещагина отметила, что, по сути, большинство некрупных российских городов на самом деле можно назвать «моно».
«Основоположник отечественной урбанистики Вячеслав Глазычев вообще называл такие города «слободами», и на то, чтобы стать городами у них был только шанс. Для этого необходимо сильное местное сообщество, разнообразие видов деятельности, развитое предпринимательство. Так что многие вопросы, которые касаются моногородов, касаются на самом деле всех», — добавила эксперт.
По оценке директора Института региональной экономики и межбюджетных отношений Финансового университета при Правительстве РФ, к.э.н. Павла Строева, проблема моногородов характерна не только для России: аналогичные трудности испытывали Германия, США и страны постсоветского пространства. Несмотря на комплекс мер поддержки со стороны государства, особенно в части повышения комфортности среды, развития социальной сферы, поддержки малого и среднего бизнеса, проблема моногородов остается крайне актуальной. По словам Строева, одна из ключевых причин — в ограниченных возможностях локальной экономики самостоятельно обеспечивать развитие.
«Когда производство сокращается, новых инвесторов привлечь сложно, а только малый бизнес не в состоянии компенсировать утрату промышленного ядра», — отмечает эксперт.
При этом Павел Строев видит причины оттока населения не только в отсутствии перспективных и хорошо оплачиваемых рабочих мест, но и в снижении качества жизни населения: «сокращение деятельности учреждений образования, здравоохранения, культуры». Отвечая на вопросы «Аргумент Медиа», экономист отметил, что проблема оттока населения характерна не только для моногородов, но и в целом для России: «происходит миграция в крупные и крупнейшие города, поскольку там выше условия и качество жизни, доступность сферы услуг, досуговых мероприятий и т.д.». Но моногорода в большей степени подвержены этой тенденции.
Социолог, сооснователь исследовательского агентства Synopsis Group Павел Степанцов, отвечая на вопросы «Аргумент Медиа», развивает эту мысль, указывая, что для молодых людей критически важно качество городской среды.
«Для них важно иметь возможность не только зарабатывать деньги, но и их тратить, качественно проводить свободное время».
Моногорода, подчёркивает Степанцов, не могут конкурировать с региональными центрами по уровню инфраструктуры и культурного предложения, что и подталкивает молодёжь к отъезду.
Пётр Иванов, сооснователь Школы урбанистики и городских исследований «Города», автор Telegram-канала «Урбанизм как смысл жизни», проводит чёткое различие между молодёжью и квалифицированными специалистами: молодёжь, по его мнению, будет уезжать в любом случае в поисках разнообразия среды и социальных возможностей, в то время как для удержания специалистов ключевыми являются профессиональная реализация и достойная заработная плата. При этом нормальная заработная плата в малом городе вполне достижима — в районе 60 тыс. руб. на человека, тогда как хорошая зарплата, по оценкам самих россиян, в районе 120 тыс. руб. на человека.
Иванов отмечает, что несмотря на отсутствие успешных примеров диверсификации экономики моногородов, сейчас в связи с геополитической ситуацией положение многих моногородов резко улучшилось: вырос объём госзаказов, как следствие, мощности предприятия оказываются загруженными, зарплаты растут, что удерживает местное население.
Таким образом, моногорода представляют собой не эпизодическую, а системную проблему, от которой напрямую зависит благополучие миллионов россиян, проживающих в зонах повышенного социально-экономического риска. В связи с этим разработка и реализация эффективных мер государственной поддержки моногородов является одним из ключевых стратегических приоритетов для России.
Перезагрузка моногородов
Государственная поддержка моногородов в 2025 году вышла на новый этап. Минэкономразвития России инициировало сокращение числа официальных моногородов с 321 до 218, объясняя это изменением критериев и стремлением повысить эффективность помощи. Главная цель — не просто сохранить существующие предприятия, но и стимулировать диверсификацию экономики и создание новых рабочих мест вне градообразующих компаний. Для этого применяется комплекс мер: льготное кредитование, софинансирование инфраструктурных проектов, поддержка малого и среднего бизнеса через Корпорацию МСП и МСП-банк. По данным ВЭБ.РФ, общий объем привлеченных инвестиций в экономику моногородов превысил 234 млрд рублей, при этом из федерального бюджета направлено около 36,5 млрд рублей субсидий.
В рамках государственной программы поддержки моногородов России особое внимание уделяется разработке и реализации мастер-планов — стратегических документов, направленных на комплексное развитие территорий. В отличие от традиционных генпланов, мастер-планы носят более гибкий, междисциплинарный характер и интегрируют урбанистику, экономику и интересы местных сообществ для создания сбалансированной и устойчивой городской среды.
Одним из примеров использования мастер-плана в качестве инструмента «возрождения» депрессивного моногорода является проект, реализуемый при поддержке ВЭБ.РФ в городе Байкальск Иркутской области. На месте бывшего целлюлозно-бумажного комбината, который был градообразующим предприятием, планируется создание нового современного района и всесезонного курорта международного уровня. Проект включает в себя строительство жилья, гостиниц, инфраструктуры водного транспорта, ресторанов, парков и общественных пространств, конгресс-центра, вело- и пешеходных маршрутов, спортивной инфраструктуры.
Все эксперты сходятся в одном ключевом пункте: для решения проблем моногородов не существует «волшебной» одной меры — нужна комплексная, многоуровневая поддержка. По словам Павла Строева, только сочетание различных механизмов, в т.ч. финансовых инструментов, инфраструктурных проектов, образовательных программ для населения и предпринимателей создаёт шанс удержать экономику на плаву и генерировать новые рабочие места. Льготные кредиты и субсидии должны идти в связке с институциональной поддержкой — «службами одного окна», инвестиционными площадками и программами по выходу на рынки.
Особое внимание эксперты уделяют городской среде как ключевому фактору удержания населения. По словам урбаниста Елены Верещагиной, именно с программы развития моногородов во-многом начался системный подход к работе с городской средой:
«Появилась связка: в борьбе за людей мы улучшаем те места, в которых они живут. Появилась рамочная концепция «Пять шагов благоустройства» и ставка на быстрые победы: относительно недорогими методами показать, что среда меняется уже сейчас. Отсюда такой фокус на благоустройство общественных пространств».
Пётр Иванов отмечает, что комфортная пешеходная инфраструктура, освещение, общественные пространства и культурные события формируют основу качества жизни. «Важно сделать город интересным для самих жителей.
«Важно сделать город интересным для самих жителей. Туризм не может быть первоочередной стратегией, если город не интересен самим горожанам», — подчеркивает он.
В беседе с «Аргумент Медиа» Иванов привел пример Норильска, где «Норникель» через корпоративную социальную ответственность развивает креативные и иммерсивные пространства, создает культурные события и вовлекает жителей в общественные инициативы. Однако эксперт добавляет, что «примеров успешной диверсификации экономики практически нет», что демонстрирует глубину структурных проблем моногородов.
Александр Вилейкис делает акцент на культуре и креативной инфраструктуре как важнейших элементах городской привлекательности. По его словам, моногорода должны становиться местами, где «приятно жить», — с парками, кафе, креативными пространствами и современной инфраструктурой. Социолог приводит реальные примеры инициатив «снизу»: книжный магазин «Другие измерения» в Верхней Пышме, который проводит фестивали и поддерживает культурные проекты, и деятельность ОМК в Выксе, где развитие культурного сектора создаёт точки притяжения для креативной молодёжи. По мнению Вилейкиса, такие проекты формируют локальные сообщества, повышают культурную насыщенность и создают рабочие места в сфере услуг и досуга.
Социолог Павел Степанцов связывает развитие городской среды с демографической устойчивостью. Он подчёркивает, что молодёжь уезжает не только из-за недостатка рабочих мест, но и из-за отсутствия интересной и насыщенной среды.
«Разнообразие городской жизни создаёт жизненные шансы — возможность выбора между разными сферами деятельности», — отмечает он.
В итоге эксперты приходят к единой формуле: туризм и культура могут стать частью стратегии развития моногородов, но лишь при условии, что они вырастают из внутреннего спроса — из интереса самих жителей. Без привлекательной городской среды, разнообразных сервисов и вовлечённости населения никакие внешние туристические проекты не дадут долгосрочного эффекта.
Моногорода в XXI веке: что придёт на смену старой модели
Эксперты сходятся: будущее моногородов лежит не в сохранении устаревшей модели «город — функция», привязанной к одному предприятию, а в адаптации к новой экономической и социальной реальности. По словам Павла Строева, востребованность классического формата моногородов постепенно снижается — новые такие города сегодня уже не формируются, экономика становится более рассредоточенной, растёт сектор услуг, появляется платформенная занятость, и это создает условия для диверсификации локальной экономики, позволяя уходить от ловушки монозависимости.
Пётр Иванов подчёркивает системный характер перемен: моногорода как советские центры жили в рамках общестранового производственного комплекса и пространственного планирования, в условиях современного «радикального капитализма» такие схемы становятся неэффективными — логика эффективности выходит на первый план, и территория осваивается иначе. Отсюда его вывод: сохранять старую модель бессмысленно, нужно думать о новых форматах устройства и занятости.
Социолог Александр Вилейкис формулирует выбор более прагматично: у моногородов два жизнеспособных пути — трансформация в диверсифицированные малые города или переход к вахтовому/проектному режиму работы.
«Часть городов вырастет до диверсифицированной экономики, часть — перейдёт на вахтовый метод», — говорит он, и добавляет, что ключевой задачей является не продление статуса моногорода, а управление переходом — чтобы не повторять ошибок прошлого.
Елена Верещагина считает, что палитра стратегий для моногородов должна быть шире:
«Где-то нужно здраво оценить перспективы и принять стратегию управляемого сжатия, где-то перейти к формату современных вахтовых поселков, где-то обеспечить моногорода, в частности, наукограды дополнительными ресурсами… а где-то постепенно диверсифицировать экономику».
В условиях конкуренции за молодёжь с крупными городами, которая, по мнению Верещагиной, заведомо проигрышна, в беседе с «Аргумент Медиа» она предложила альтернативу:
«Городам нужна концепция этакого урбан-бодипозитива и развитие без надрыва. Можно адекватно оценить свои возможности и делать ставку не на мифическую креативную молодежь, а на то, чтобы стать городом достойной старости, например».
Павел Степанцов указывает на ещё один важный тренд: появление индустриальных «кочевников» — специалистов, готовых перемещаться между объектами спроса. По его мнению, моногорода, которые смогут повысить престиж индустриальных профессий и предложить профессиональные условия и приемлемую городскую среду, будут конкурентоспособны при наборе таких кадров.
Таким образом, становится ясно, что в текущих условиях модель моногорода уже устаревшая — нужны гибкость, диверсификация и сочетание промышленной функции с активной работой над качеством городской среды, привлечением специалистов и развитой поддержкой малого предпринимательства. Только так переход от зависимости к устойчивому развитию станет возможным.
